Радом нежился в тумане. Его дома укутались в него, его улицы укрылись им. Его воздух стал им.

Маленький город уснул при зажженных фонарях, как увлеченный читатель ночью за книгой. Он не тушил свет. Он иногда говорил во сне голосами людей, обогретых теплом поздних баров. Он иногда всхрапывал рокотом машин. Но он спал мирно.

Днём город смотрел на меня прямо, не отводя пристыженного взгляда. Его окна, иногда пыльные, иногда разбитые, смотрели спокойно. Его дома, исписанные граффити и облезлые, высились недвижно. Радом не старался понравиться. Не старался очаровать. Не старался мишурой скрыть облущенную краску. Перекошенные двери подъездов, деревянные оконные рамы, приземистые дома... Они помнили 40е? Помнили 50е? Не затем ли они смотрят так упрямо подслеповатыми проемами? Не потому ли подбоченились, не опуская излущенных стен?

У меня нет ответа. Наверное, его нет и у улиц. А может, они шепчут его с каждым моим шагом по мощеным переулкам.

Самодостаточный. Гордый. Спокойный.